Греция вопросов: 2055 ответов: 3079

Грузия вопросов: 1061 ответов: 1400

Египет вопросов: 3505 ответов: 5028

Грибы Воронежской области

В данном разделе грибы условно поделены на четыре группы:

На территории Воронежской области встречается более 1000 видов грибов. В этом разделе описывается около 100 видов, имеющих большое значение из-за широкого распространения, хороших вкусовых качеств, лекарственных свойств, или напротив, ядовитых.

В Воронежской области, как и во всей России, многие люди увлекаются «тихой охотой» - сбором грибов. Грибы – необыкновенные создания природы. Они сочетают в себе признаки растений (неограниченный верхушечный рост, неподвижность, наличие клеточных стенок и т. д.) и животных (гетеротрофное питание, наличие хитина и др.). Карл Линней – великий шведский ученый, создавший систематику растений, затруднился сделать то же самое для грибов. В своей «Системе природы» в 1735 году он писал: «Порядок грибов есть хаос…» Вопрос грибной систематики местами сложен и для современной науки.

На Земле свыше 100 тыс. видов грибов. Некоторые из них вредны для природы и человека (возбудители болезней, паразиты), другие – приносят пользу (создают плодородный слой почвы, используются для изготовления лекарственных препаратов).

Съедобные грибы – ценный продукт питания. Они богаты витаминами, экстративными веществами, ферментами.

Где же растут грибы в Воронежской области?

Прошлый год порадовал нас огромным урожаем грибов. Нынешний год не так щедр в этом отношении, но грибы в Воронежской области все-таки есть, главное знать, где их искать. Многие грибники задаются вопросом: где же находятся самые грибные места в Воронежской области. Попробуем разобраться и ответить на этот вопрос.

Рыжики любимы большинством людей. Они относятся вместе с белыми грибами к высшей категории по своим вкусовым, ароматным и питательным качествам. Существуют сосновый и еловый рыжики. В Воронежской области ельников практически нет, поэтому у нас распространен рыжик сосновый . Этот замечательный гриб растет в сосновых лесах. Особенно предпочитает сосняки возрастом около 20 лет. В таком лесу рыжик чувствует себя отлично. Сосняки различного возраста, в том числе 20-летние посажены по боровым террасам Дона, Воронежа и других рек области. Именно здесь и надо искать этот замечательный гриб.

Маслята любят расти там же где рыжики – т. е. в достаточно молодых сосняках, в которых высота деревьев составляет около 10-15 метров. Для этого есть логичное объяснение. Именно в таких лесах создаются оптимальные для развития грибницы условия освещенности и температурный режим. В таком лесу, в отличие от более высоких сосновых боров, сумрачно, травам здесь не хватает света, и они не мешают развиваться грибнице. В совсем  юных сосняках с маленькими сосенками, грибницы рыжиков, маслят и других грибов просто не имели достаточного времени для хорошего развития.

Подробно

Номер 133 от 22-07-2000

Полоса 001

nbspВосстание грибов в Воронежской области

       В Воронеже ширится эпидемия грибных отравлений. По данным на минувшую ночь, она уже унесла жизни 38 человек, в том числе пятерых детей. Еще несколько человек лежат в больнице в безнадежном состоянии. А всего пострадавших уже несколько сотен, и они продолжают поступать. Критическая ситуация складывается и в других областях России. В том, что происходит в Воронежской области, попытался разобраться специальный корреспондент ИД Ъ АНДРЕЙ Ъ-КОЛЕСНИКОВ. Все оказалось еще хуже, чем можно было предполагать.

Подброшенные грибы

Сосед начальника ГО МЧС Воронежа на днях отравился грибами. К счастью, отравился он не сильно, потому что не успел съесть много, ему промыли желудок и выписали, он очень просился домой.

Зачем же он просился, спросите вы? А просто он хотел доесть эти грибы, потому что не пропадать же им, в конце концов. А доев, он через несколько дней и умер в больнице.

В городе и области, считай, военное положение. Идет война с грибами. Грибы побеждают. Их запрещено собирать и продавать. Распоряжениями руководства города и области установлены наказания за хранение, употребление и распространение грибов.

Но вот гражданина Денисова наряд милиции задержал с поличным прямо в Центральном парке. И вроде ему деваться некуда: пакет с грибами в руках. У него проверяют документы. Оказывается, это не просто Денисов, а сотрудник станции защиты растений. Ему говорят:

— Как же так, нехорошо, гражданин, вы же лучше других должны понимать, какая обстановка в городе.

А он встает в позу обидевшегося человека:

— Да я всю жизнь эти грибы собираю и собирать буду! Потому что я не только грибник, а и человек, и у меня тоже есть права.

Тогда милиционеры на ходу меняют тактику и говорят:

— Вот мы вам их сейчас и зачитаем. Итак, гражданин, пройдемте в отделение, составимте протокольчик.

Денисов тут бледнеет, как поганка, потому что не хочет провести ночь в КПЗ даже из-за любви к грибам, и тоже тогда меняет тактику:

— Значит, так. Я эти грибы не собирал.

— Как это? — деланно удивляются милиционеры.

— Я их. нашел!

Тут уж милиционеры по-настоящему удивляются. Они чувствуют подвох, но не могут его обнаружить.

— А разница-то какая? — честно спрашивают.

— Такая! — с торжеством говорит Денисов.— Нашел всю кучу прямо в пакете, поднял, чтобы посмотреть, нет ли в ней ложных опят и бледных поганок, а тут вы!

— Не хитрите, гражданин,— облегченно говорят ему милиционеры, поняв, наконец, смысл этой уловки.— Вас взяли с поличным.

И тогда Денисов в полном отчаянии решается на крайнюю меру.

— Нет, не взяли. Мне их подбросили, эти ваши грибы!

— Кто?

— Вы!

— Когда?

— Только что! Я сам видел.

И этот разговор продолжается еще долго и заканчивается штрафом в размере трех МРОТ прямо тут, в Центральном парке, хотя мог закончиться и гораздо, гораздо хуже, потому что милиционеры очень обиделись на его последнее предположение.

Во всем виновата мама

Не бывает бывших грибников, так же как не бывает и бывших наркоманов. Попробовавший однажды попробует еще раз. Только на этот раз будет умнее и не станет разгуливать, как дурак, с грибами в руках прямо по Центральному парку на виду у милиции, а уедет куда надо и там все сделает.

И побывал я в областной детской больнице Воронежа. От грибов погибли уже пятеро детей. Им было от 5 до 14 лет. Грибами их кормили взрослые. А Даша выжила. Ей восемь лет. Она говорит, что у них отравились сразу три семьи.

— Моя двоюродная сестричка, тоже Даша,— перечисляет она,— тетя Наташа, дядя Игорь, бабушка, мама, тетя Гала.

— Как ты думаешь,— сурово спрашивает ее доктор,— кто виноват во всем этом?

— Мама и тетя Наташа,— уверенно говорит она.— Они упросили, чтобы дядя Игорь отвез их за грибами на белой машине в Решетовский лес. Они привезли лисичек, потом варили, потом мы их ели. Потом мне стало тошно, а дальше не помню. Я знаю, что в нашем отделении дети умирают. А у одной тети во взрослой больнице мама и сестра умерли, она мне сама рассказывала.

— А ты,— спрашиваю,— собирала когда-нибудь грибы?

— Нет,— она смотрит мне прямо в глаза и как будто клянется.— Ни-ког-да.

Мы молчим.

— Ах да, один раз мы ездили за грибами,— она краснеет, как будто я едва не уличил ее в очень стыдном занятии.— Но я тогда цветы собирала, а не грибы. И потом, это было очень и очень давно, прошлым летом. И только один разочек.

Мне кажется, что у Даши уже все хорошо и ее вот-вот выпишут, а доктор рассказывает мне, что накануне в отделении реанимации умер еще один ребенок, хотя все надеялись, что он выживет, он уже чувствовал себя просто прекрасно и все просился на выписку, да вдруг сгорел за два часа.

— Ничего мы не можем сделать,— очень зло говорит доктор.— Вроде идет человек на поправку, а потом раз — и очень быстро загружается. Глаза подкатывают, и все. И никто ему не может помочь. Делаем вскрытие — тотальный некроз печени. Ее просто нет, этой печени, понимаете! А виновата во всем бледная поганка, самый подлый гриб на свете!

Мама и папа умершего ребенка тоже лежат в больнице, она недалеко, километрах в двух от детской. Они тоже в плохом состоянии. Знакомые забрали их ребенка из морга и привезли маленький гроб под окна взрослой больницы, чтобы родители могли попрощаться с ним хотя бы взглядом. На кладбище, говорят, рядом с детской могилой на всякий случай оставили еще два места, родители сами попросили.

Грибы после вскрытия

Что же такое происходит? Ведь это ведь всего-навсего грибы! Ведь человеку, кроме исключительных случаев, не свойственно есть отраву. Правда, вот Роман Анатольевич Шестаков, 18 лет, съел, как записано с его слов в справке областного Госсанэпиднадзора, сырой гриб, найденный им же у школы милиции, запил его для верности хлорофосом, и вот уже восемь дней находится в тяжелом состоянии. Зачем? Чтобы постичь тайну и дополнительный смысл бытия, а проще говоря — догнаться. Но таких, как Роман Анатольевич, немного, а может быть, он и один в своем роде, по крайней мере, в этой справке других таких придурков не значится.

Но не исключаю я, правда, и того, что обманул всех Роман Шестаков, потому что видел я его в реанимационном отделении областной клинической больницы. Лежит он без сознания, подключенный к разнообразным дорогостоящим аппаратам, и безмятежно улыбается, и что-то бессмысленное и доброе лепечет. Добился, получается, он того, чего хотел. Ведь вот уже восьмые сутки кайфа пошли, а всего-то — гриб с хлорофосом. Умрет, правда, скорее всего.

И все-таки, повторяю, это нетипичный случай. А что же типичный? Почему даже токсикологи областной клинической больницы — самые яростные грибники и, несмотря ни на какие запреты, невзирая на то, что видят каждый день у себя в отделении, а видят они там ежедневную смерть, почему все они, по их же честным словам, в субботу ранним утром пойдут в лес за грибами и станут их собирать?

Вот замглавврача больницы Валерий Новомлинский. Он долго рассказывает мне, какое современное оборудование установлено в их лечебном заведении, рассказывает про американские следящие системы Хьюлет паккард , про системы жизнеобеспечения Пуритан Бенетт , про гравитационную хирургию и плазмоферез, про энтеросорбцию и гемофильтрацию. Все они, примененные с умом, позволяют снизить летальность воронежских грибников по сравнению с волгоградскими на 7,6%.

— Но ведь все равно умирают,— с болью говорит он.

— Что же делать? — спрашиваю я.

— Только не ходить в лес! Не ходить. Все ошибаются, любые грибники с любым опытом. Не ходить! Вот я в прошлые выходные пошел за грибами, смотрю: сколько же народу в лесу. И все что-то несут. Я к ним в корзинки заглядываю, а там. Все, что мы после вскрытия достаем из наших пациентов. А попробуй объясни.

Но сам-то ты, Валерий Новомлинский, где был, если кто еще не понял, в этот самый момент, когда им в лукошки заглядывал? В лесу. Что делал? Грибы ты собирал, Валерий.

Не смогла удержаться

Вот в реанимационном отделении лежит Елена Львовна Гуляева. Она вроде бы миновала состояние средней тяжести, она уже ближе к легкому и может рассказать, что с ней произошло:

— Я с раннего детства грибы собираю и все-все их знаю.

В прошлом году в песочке возле аэродрома она собирала рыжики, и все было хорошо. В этом году ей долго было не до грибов, она отвлекалась на всякие пустяки, и только в прошлую пятницу смогла выбраться в лес с дочкой, и то, как признается, просто отдохнуть. Тут-то она и увидела грибы.

— Ну и все,— говорит,— не смогла удержаться, даже завизжала. Стала собирать.

— А что собирали?

— Да черные грузди.

— А не рано,— спрашиваю,— для груздей?

— Рано,— соглашается.— Ну, типа черных.

Тут она начинает просто истерически хохотать, потому что и сама понимает, как выглядит в глазах окружающих.

— Вот дура я, ну и дура! — исчерпывающе подмечает Елена Львовна.— Но они были такие.

— Какие?

— Молоденькие. — хохочет она,— желтенькие такие. а когда вырастают, то беленькие. Типа груздей!

У нее уже истерика.

— Я сама,— находит наконец в себе силы продолжить,— не могу понять, что это такое со мной было. Я ведь телевизор смотрю и газеты читаю, знаю, что люди от грибов умирают.

— Что же дальше было, Елена Львовна?

— Отварила и съела со сметаной. Правда, дочке не дала, подумала, если отравлюсь, то хоть одна.

— Думали, что отравитесь, и все-таки ели?

— Ела. Все съела. Потом боли появились, потерпела я до обеда и вызвала скорую помощь . Мне говорят, что я съела бледную поганку. Может быть, может быть. Наверное, мутировала эта поганка под грузди или что-то такое типа груздей, все мне теперь понятно.

Тут Елена Львовна отвлекается на что-то более веское в глубинах своего сознания и умолкает, к ней бросаются врачи, а из угла палаты я слышу хрип старухи, которая, мне говорили, уже давно помирает от той же самой бледной поганки, врачи отмерили ей какой-то максимальный срок, и он уже прошел, а она все еще жива почему-то. Она и говорить-то почти не может, я слышу отдельные слова, но все-таки улавливаю смысл:

— Луковицу, детка, кинь в кастрюлю с грибами. Посинеет — значит, ядовитые. Не посинеет — есть можно.

Я подхожу к ней ближе.

— Вы-то сами, бабушка, кидали луковицу в кастрюлю?

— Кидала, детка. Не посинела она.

— А раньше?

— Раньше синела.

В этом году грибы обманули бабку с ее луковицей.

В мужской палате лежит Игорь Николаевич Швырев, с чьей племянницей Дашей я разговаривал в детской больнице. Его собственная дочка, двоюродная сестра Даши, тоже лежит в этой больнице в тяжелейшем состоянии.

— Я в лесу родился и вырос,— жарко объясняет он мне.— В Сибири. В грибах разбираюсь, как в людях!

Он, видимо, имеет в виду, что очень хорошо.

— Лисички это были, лисички! Мы все ели лисички! И отравились. Ты скажешь, что это невозможно?

Я пожимаю плечами. Я уже ни в чем не уверен. В этом городе по разнообразным причинам от грибов умирают десятки людей, и никто не может остановить этого. Люди собирают грибы и умирают, а вместо них в лес идут другие и тоже умирают.

— А знаешь, почему мы лежим тут и умираем? — вдруг хитро смотрит на меня Швырев.— Говорят, что поганка мутирует под то, под се. Все это ерунда. Просто она передает хорошим грибам свой яд.

— Как?

— По земле, как же еще!

И он многозначительно уходит.

— Их всех просто надо перестрелять,— успокаивает меня заведующий отделением токсикологии Александр Владимирович Сертаков.

— Кого?-- переспрашиваю я.

— Грибников.

— Да вы же говорите, что сами в лес ходите всем отделением. Солите, маринуете. Едите, наконец.

— Ну, что я. В конце концов, может быть, это в прошлом. А грибников перестрелять! Иначе их не остановишь.

Ничего хорошего не выйдет

Одно я понимаю точно: что-то тут не так, в Воронежской области, совсем не так. Слишком агрессивно ведут себя грибы по отношению к воронежцам, и нет тут, пожалуй, никакого преувеличения. Как-то ведь надо все это объяснять, что-то же надо с этим делать.

В областном Госсанэпиднадзоре над проблемой грибов бьются несколько лабораторий: радиологическая, токсикологическая и какая-то еще. Заведующая токсикологией Галина Михайловна Басова не очень склонна к разговорам, и это меня тоже уже настораживает. Меня уже все настораживает.

— Рабочий день закончился, но дело не в этом. Мы только что получили штормовое предупреждение по городу и разобрали все приборы, понимаете?

Какое штормовое предупреждение? За наглухо закрытым на всякий случай окном — ясный безветренный вечер. Чего она боится? Галина Михайловна торопливо рассказывает, что ни в одной из 49 проб грибов, которые они взяли на анализ, не обнаружено ничего такого. Ни одного отравления по типу пищевого, все радионуклиды в норме, никаких токсических элементов.

— Только один раз,— мнется она,— в одной пробе было превышение по чему-то там в 3,9 раза. Только не надо об этом писать.

— Но почему?

— Не надо, прошу вас. Ничего хорошего из этого не получится, я знаю. Лучше напишите, что все отравление идет по типу бледной поганки напишите, что это подтверждают все наши исследования! Это ведь так и есть.

— Не волнуйтесь,— говорю,— так и напишу.

— У нас был съезд токсикологов,— горько бормочет она,— работала секция. Все станет ясно в ближайшие дни, не надо ни о чем писать.

Главный санитарный врач Воронежской области Михаил Иванович Чубирко, к которому я пришел после лаборатории, сразу показал себя образованным человеком.

— А что ты хочешь? — сказал он, выслушав кое-какие из моих сомнений.— Ты про учение дона Хуана слышал? Кастанеда написал. Там про эти грибы. Никаких справочников не надо. И никакая агитационная работа уже не поможет.

— Но вы же ее ведете.

— Ведем. Ну и что? Кого-нибудь она спасла? Тут другие методы нужны, неужели не понимаешь?

Вот уж от кого я никак не ожидал такой постановки вопроса. А какие методы?

Они прекрасны!

Тут-то я и нахожу наконец человека, которого долго искал,— Антонину Ивановну Ртищеву, известного воронежского миколога, то есть специалиста по грибам. Антонина Ивановна — доцент Воронежского государственного университета, автор нескольких книжек по грибам и специалист международного уровня. Вот она-то все и объяснит.

Антонина Ивановна призналась, что не может долго находиться в городе, потому что, как волк, все время в лес смотрит. Ей нужно быть как можно ближе к ее грибам. И мы поехали в лес.

— Я вам приготовила пиццу. Будете? — спросила она, когда мы подъехали к деревне Березовки, за которой начинался настоящий лес, каких, между прочим, вообще-то мало в Воронежской области. Степи там в основном.

Пицца оказалась очень вкусной, и вдруг я почувствовал, что на зуб мне попадают грибы.

— Конечно, это ведь пицца с грибами,— странно улыбнулась она.— Тут есть козляк, шляпка мокрухи, кесарев гриб, ножка гиропоруса. Все как надо, вы ешьте, ешьте.

Мне стало нехорошо. Мне даже пришло в голову, что я становлюсь частью какого-то дьявольского плана, в котором мне уготована не самая последняя роль.

— Давно вы занимаетесь грибами? — спросил я.

— Я занимаюсь ими, они занимаются мной. — уклончиво ответила Антонина Ивановна.— Это продолжается больше 40 лет. Когда-то я начинала с кукурузы. Помните Дети кукурузы Стивена Кинга?

Я помню, и довольно хорошо.

— Ну вот, у меня даже была специализация, пузырчатая головня кукурузы. Это было, когда кукуруза была королевой не только полей, но и всех вузов. Но понимаете, признаюсь вам честно, не для печати: мне скучно с ней, с кукурузой.

— А с грибами?

— О. С грибами! Вы никогда не пробовали ядовитые грибы?

Я вздрогнул.

— Не пробовали. А я все их знаю назубок. Правда, они этого не любят, но я очень осторожно. Очищаю от земли какую-нибудь часть гриба и лижу. Кто-то ничего не чувствует или чувствует какую-то горечь. А я чувствую совсем другое! У меня с ними совершенно особые отношения, только, наверное, не стоит об этом никому говорить, потому что, сами понимаете, люди разные и могут не так понять.

Мы шли по лесу, Ртищева все время останавливалась, наклонялась, шла дальше. Она явно что-то искала и наконец нашла.

— Вот она,— торжествующе сказала Антонина Ивановна.— Бледная поганка. Роскошный экземпляр! Шляпка семь-восемь сантиметров в диаметре, уже не колокольчатая, но еще не распростертая, оливково-желтая, с пушистыми светлыми хлопьями на поверхности! Мякоть белая, под кожицей слабо окрашенная, тонкая, без запаха и вкуса, пластинки свободные, частые, почти прозрачные!

Ртищева упивалась бледной поганкой, она не отводила от нее глаз, и остановить ее было невозможно.

— Смотрите: ножка ровная, слегка зеленоватая, внизу клубневидно утолщенная с белым чашевидным влагалищем. А колечко! Сверху полосатое, снизу слегка зеленоватое.

Пропев оду бледной поганке, она, не оглядываясь на нас, пошла дальше в лес со своей поганкой в руке, но потом почти бегом вернулась и аккуратно посадила ее в то же место, откуда вытащила.

— Антонина Ивановна,— осторожно спросил я,— вы какие грибы, кроме бледной поганки, любите?

— Их много, очень много! — прокричала она, увлекая меня все дальше в лес.— Они прекрасны! Кто вам, например, сказал, что ложная лисичка — ядовитый гриб? Я ела ее, понимаете? Да, она несъедобная, но не ядовитая!

— Как же вы ели? Варили? Жарили?

— Варила? — она возмущенно посмотрела на меня и даже остановилась.— Запомните, молодой человек: не надо варить грибы, которым предстоит быть зажаренными! К чему это двойное убийство? В крайнем случае, если у вас нет другого выхода, жарьте.

— А вот они, перечные грузди. — зашептала вдруг она.— Вот. Никто их не берет, к счастью.

— Почему к счастью?

— Потому что их беру я! Все думают, что они ядовитые. Конечно, горькие, конечно, а как вы хотели?

Я уже мечтал только об одном: поскорее выбраться из этого леса. Миколог Ртищева была на их стороне, она давно продала душу грибам, она была с ними заодно.

Выходя на опушку, мы увидели старуху в красной кофте с косой. Старуха прошла было мимо нас, но случайно, видно, заглянула в лукошко Ртищевой. Там, кроме бессмысленного, на мой взгляд, перечного груздя, лежали откровенно ядовитые паутинники, бледные поганки, мицены чистые и ложные поплавки.

Старуха остановилась, молча полезла в корзинку миколога и выкинула всю дрянь. Только после этого она посмотрела в глаза Ртищевой, покачала головой и сказала укоризненно:

— Не надо!

— Странная женщина,— расстроенно сказала Ртищева ей вслед.— Думает, что помогла нам. Зачем же тогда она негниючник веточный выбросила? Я же его теперь долго могу не найти. Как мне быть? И кошелек я где-то потеряла.

Грубая человеческая сила

Старухе с косой удалось основательно сбить ее с толку. Возможно, есть против них какое-то противоядие, подумал я. Да, просто выбрасывать и топтать, топтать. И значит, верно действуют воронежские милиционеры. Только так, грубой человеческой силой, мы можем им противостоять. Не победим, конечно. Но хоть поборемся.

И значит, прав был старший инспектор по охране лесов Михаил Михайлович Аксенов, которого мы встретили в лесничестве под Березовкой. Инспектор сокрушался, что дело плохо, что муниципальный полк патрульно-постовой службы, который брошен в битву с грибами как последний резерв, не может уже держать оборону.

— Приезжаем в лес и ведем агитационную работу.— огорченно говорил он.— А толку? Только полное уничтожение. Перекрыть все входы и выходы из леса. Расставить посты. Но шансов все равно катастрофически мало.

Утром следующего дня в кабинете Михаила Ивановича Чубирко мы узнали, что за ночь в областной клинической больнице скончались еще четыре человека. Среди них была бабушка, которая рассказывала нам про луковицу, которая должна синеть и не синеет, Паша Мишутин, юноша 17 лет, который уже несколько дней не приходил в себя после того, как съел неизвестные ему грибы, и Люда Татаркова 19 лет, рассудительная девушка, в здравом уме и твердой памяти отчего-то съевшая сырые неизвестные грибы.

А Ртищева на прощанье раскрыла мне вообще все карты. Она уже не считала нужным скрывать от меня главное.

— Поймите,— холодно сказала она на прощанье,— ведь грибы — только наполовину растения.

— Как вы сказали?

— А наполовину. — продолжила было она и только тут замолчала.

Источники: http://otdyhv.ru/discussion/26754/gde-v-voronezhe-sobirayut-griby, http://priroda36.ru/griby.html, http://www.kommersant.ru/doc/153729